Психологическая сторона денег
Психологическая природа денег загадочна и волнующа. В своем архетипическом срезе она двойственна и включает в себя созидательные (божественные) и деструктивные (дьявольские) аспекты. Деньги могут как предоставить человеку уникальные возможности развить свою индивидуальность и таланты, так и разрушить его духовно или физически.
Мы любим повторять шутку из старого советского фильма: “Деньги портят человека, но их отсутствие портит его еще больше”. Не в меньшей степени, чем сексуальные переживания, деньги являются постоянным объектом наших раздумий, мечтаний и разочарований. Даже главные технические функции денег в экономике — сохранение ценности, средство обмена и счета,отражают их важнейшее психологическое качество – присущую им "контейнирующую" функцию — родительскую функцию обеспечения чувства безопасности, нейтрализации тревоги, сохранения самоуважения и чувства собственной ценности. На бессознательном уровне они могут использоваться в качестве символических эквивалентов любви или власти. Волшебная формула современной политики — "деньги трансформируются во власть" и "власть трансформируется в деньги" в своей циничной конкретности осознана сегодня почти всеми. Однако, деньги могут также представлять собой пустой или мертвый “контейнер”, убивающий или отравляющий помещенное в него живое содержание. Миф о царе Мидасе и его роковом даре одним касанием превращать все, даже собственную дочь, в золото высвечивает это двойственное качество денег.
По своему происхождению — деньги категория не только экономического, но психологического порядка. Существуют аргументы в пользу гипотезы (Laum, 1924, Kluge, 2002, Nagel, 2011), что деньги появились на заре человечества сначала как сакральные артефакты, как предметы или эмблемы, символизирующие животных, приносимых в жертву различным божествам в обмен на их покровительство,обещание плодородия или защиты, особых (как божий дар) способностей, силы, могущества и т.д. По этим данным, деньги возникают сначала в качестве выплачиваемого богам своеобразного сакрального "налога", позволяющего совершать обмен человека с богами и "приобретать" небесные качества последних.
В античных европейских и ближневосточных культурах центральная роль в качестве культового или жертвенного животного отводилась быку. Небольшие вертела, копья или металлические прутики (греч. obelos,obolus), на которых запекалось бычье мясо, вместе с жертвенными блюдами и идолами в виде животных, так же представляли ценность. Они обменивались в храмах — первых, до-экономических, зонах обмена, и стали прообразом денег. Так, например, в Древней Греции слово "оболус" стало обозначать не только жертвенные вертела, но и небольшие вклады (лепту), а также самую распространенную денежную единицу — обол, одну шестую драхмы. Последняя представляла шесть зажатых в горсть металлических прутиков — оболов.
Даже сегодня, в эпоху впечатляющей виртуализации денег и появления на рынке новых банковских продуктов и финансовых инструментов, наш повседневный, во многом довольно технический, денежный лексикон едва ли свободен от древних сакральных смыслов и оборотов. Например, бык и сегодня символизирует экономический подъем, бурный рост и процветание. В периоды роста на бирже финансисты, трэйдеры и экономисты оживляются и говорят о позитивном "бычьем" тренде. Нередко, когда мы в различных житейских или социально-политических контекстах говорим о жадности, жажде обладания или наживы, мы обращаемся к негативной версии сакральной формулы и вспоминаем о ветхозаветном поклонении золотому тельцу или служении Мамоне.
Сама психологическая субстанция денег и их дериватов, какие бы современные формы последние ни приобретали, их скромное обаяние, нескромная жажда обладания ими, аскетичное равнодушие или нарочитое презрение к ним, фантазии и фрустрации, а также разнообразные формы поведения, которые они активируют в отдельном человеке и больших социальных группах, позволяют рассматривать их в качестве своеобразных "фантастических объектов".
Введенное Дэвидом Такеттом понятие “фантастический объект” подразумевает психическую репрезентацию чего-то или кого-то, кто во внутреннем, воображаемом сценарии призван исполнить глубочайшие желания (осознанные или бессознательные) или фантазии протагониста. Такие объекты (люди, идеи или вещи) будоражат наше воображение и обещают реализовать самые потаенные, часто только частично осознаваемые фантазии о трансформации своего окружения, жизни или самих себя, и воплотить фантазии об обладание чем-то или кем-то очень желанным.
Еще в большей степени, чем деньги, которые в современной, заряженной тяжелейшими кризисами экономической ситуации все больше теряют связь с их реальной обеспеченностью, в фантастические объекты могут превращаться финансовые активы.
Во-первых, финансовые активы волатильны. За определенный период времени, короткий или длительный, они могут значительно терять или приобретать в стоимости. Поэтому они генерируют у их реальных или потенциальных обладателей, а также у всех игроков на рынке мощные эмоции и импульсы, влияющие на принятие решений в отношении покупки, продажи или ожидания. Попытки игроков построить реалистичный прогноз в отношении будущей стоимости акции не может снять принципиальную неопределенность и непредсказуемость поведения рынка. В свою очередь ожидание будущих прогнозов и рисков порождает необходимость в объясняющих и успокаивающих “историях”, которые подобно сновидениям заполняют рынки.
Во-вторых, финансовые активы абстрактны. Мы не можем пользоваться ими непосредственно, как другими вещами, например, телевизором или стиральной машинкой. Их ценность зависит не от их потребительских качеств или свойств, а от более неопределенной информации, — от того, на что они могут быть обменены на рынке или от того, что о них или об их будущих перспективах думают другие игроки. В условиях непреодолимой неопределенности у обладателя активов с неизбежностью формируются сложные,часто конфликтные и очень зависимые отношения с активами, которыми они обладают.
